Когда мой внутренний критик окончательно победит,
Я совсем перестану писать, танцевать и говорить.
Вероятно, из жалости мне даруют право дышать, чтобы жить,
Пока мой дух не будет препарирован и заново сшит.
И тогда под толстым, как мамины линзы, стеклом,
Распятой булавкой, иссушенной солнцем пустой стрекозой,
Я останусь висеть на идеально серой
(
Read more... )